"родился сам, помоги другому". Смоленское кладбище. Васильевский остров Смоленское православное кладбище
10 августа (28 июля по старому стилю) совершается празднество в честь . В Санкт-Петербурге существует посвященная этой иконе церковь, которая располагается на . И храм, и кладбище много значили и значат для православных петербуржцев хотя бы потому, что здесь почивают мощи покровительницы Санкт-Петербурга блаженной Ксении. К этому празднику предлагаются воспоминания заслуженного врача, ветерана труда Галины Георгиевны Руденковой, посвященные судьбам Смоленского храма и кладбища в 40–50 годы XX века.
1945 год мы встретили далеко от Ленинграда, за Уралом, в эвакуации, и до поры до времени не могли выехать в родной город, чтобы со своими земляками встретить замечательный день радости и ликования – День Победы. Военный завод-дублер неохотно отпускал своих работников. Мы смогли вернуться в Ленинград только к осени 1945 года.
Немногочисленные храмы города были переполнены молящимися и вынужденными прихожанами. Люди после работы ежедневно шли на вечернее богослужение, где в благостной обстановке и в тепле коротали время, чтобы не докучать родственникам, приютившим их на время разрешения жилищной проблемы. Многие прожили в коридорах больших многокомнатных квартир до трех или даже пяти лет. Значительно позднее некоторых из них в храме я больше не видела.
Зимой 1945–1946 года утром в воскресенье мы спешили на Смоленское кладбище к стене часовни . Часовня была закрыта. К 10 часам утра приходил высокого роста, плотного сложения священник. Сверху на теплую меховую доху был одет подрясник, фелонь и епитрахиль. Рядом стояла средних лет женщина, чернявая, полная, ее он называл Дуня. Помощница священника в темном одеянии бодро собирала записки с небольшим, можно сказать – скудным, подаянием. Священник с добрым светлым лицом, полными губами и необыкновенно доброжелательными глазами сначала служил молебен, старательно прочитывая все имена. Часто поднимал глаза к небу и, видно, крепко молился о каждом из нас.
Иногда наше необычное богослужение под открытым небом сопровождалось снегопадом. На черной старинной скуфье священника вырастал маленький сугроб, эта вторая белая скуфья очень забавляла нас, детей, которые с матерями стояли на молебне и пытались осознать всё происходившее.
Затем служилась панихида. Помощница батюшки Евдокия пела громко, твердо, мы же робко подпевали батюшке и ей. Отец Василий (с какой-то богословской фамилией – то ли Введенский, то ли Преображенский) как-то особенно прочитывал имена усопших, упирая на слово «воин»: «воина Иоанна, воина Петра…» Женщины горько плакали. Иногда голос священника начинал дрожать, а по его крупному лицу текли слезы. Когда же пели «Со святыми упокой», никто не сдерживал слез, рыданий и причитаний, всех объединяло общее горе.
Дети целовали эти импровизированные иконочки. Где только батюшка доставал их в смутное время вражды против Церкви?
Служба, если так можно назвать молебен и панихиду, заканчивалась целованием креста. Батюшка, как мог, утешал молящихся, иногда детям раздавал немудрящие подарки – конфеты, маленькие фотографии икон. Дети целовали эти импровизированные иконочки. Где только он их доставал в это смутное время вражды против Церкви? Правда, в годы войны и человеческих страданий богоборчество приутихло, многие повернулись к Богу, многие были очевидцами чудес и спасения обратившихся ко Господу, тех, кто попадал в самые трагические ситуации.
Через некоторое время открыли часовню Ксении Блаженной, точной даты я не упомню, но помню, что когда ее открыли, создалось впечатление, что она никогда не закрывалась. На стенах висели старинные иконы, пол был покрыт изразцовой плиткой, а у окна на полу стояла низенькая, из нежно-белого мрамора гробница, очень гармоничной формы, с золоченым крестом на передней стенке. Дверей было две: в одну входили, в другую выходили после молебствия. После окончания панихиды и целования креста люди выходили, и на их место заходили следующие, заполняя внутреннее пространство часовни, и всё повторялось сначала: молебен, панихида и т.д. Очередь в часовню доходила до самого храма Смоленской иконы Божией Матери. Никто не лез вперед. Все с каким-то особенным благостным настроением стояли в этой очереди, рассказывали о своих бедах и невзгодах, делились радостями, знакомились и даже создавали семьи. Блаженная матерь Ксения – удивительная споручница семьи и детских судеб. Сколько чудес было около этих святых стен! Сколько радости приносила матушка Ксения измученным войной людям, особенно детям!
Малышке очень хотелось резиновый мячик. До того ли было матери, которая не знала, что выкупать по карточкам – валенки или галоши.
Одной маленькой девочке очень хотелось иметь резиновый мячик. До того ли было матери, которая не знала, что выкупать по карточкам – валенки или галоши. До игрушек дело не доходило. Как-то мать собирает девочку на службу в часовню, советует помолиться Ксении Блаженной и рассказать ей о своей мечте. Возвратившись домой, девочка с горечью жалуется маме, что никакого мячика она не получила. В это время раздается звонок в квартиру: на пороге стояла крестная девочки с резиновым мячом в шелковой сетке. Она пришла поздравить крестницу с Днем ангела и напомнить матери об этом семейном празднике.
Как-то однажды в воскресенье мы шли из часовни по главной дорожке и увидели, что боковые двери храма открыты и из них выносят старые доски, ржавое кровельное железо. Жители ближних домов рассказывали, что с соседнего храма очень красивой архитектуры снарядом снесло купол, и жители решили сохранить хотя бы кровлю и перенести железо в Смоленский храм, где крыша не пострадала от обстрелов. За последующие годы железо проржавело и ни на что не годилось.
Отмыли стены храма, пол покрыли досками, которые старательно натирали мастикой. Щеток не хватало, и я натирала пол своим валенком.
Люди с радостью и одушевлением очищали храм от мусора, железа и щебенки. Моя мама в черном бархатном пальто с белым песцом быстро включилась в работу. Какое-то необыкновенное светлое чувство наполняло нас, мы не обращали внимания на порванные в работе перчатки, на плечи брали тяжелые доски, и вскоре храм был очищен от мусора. Однако вид храма внутри был более чем печальный. Когда-то красивые фрески были закопченными, огромная панорама «Исцеление дочери Иаира» была покрыта толстым слоем копоти и грязи, и с трудом просматривалась величественная фигура Христа. Как могли, мы отмыли стены, каменные плиты пола покрыли досками, которые мы старательно натирали мастикой. Щеток на всех не хватало, и я натирала пол своим валенком.
Настоятелем стал отец Василий, прибыли еще два священника, обоих звали Михаилами. Старый отец Михаил с клиновидной бородкой и поврежденным глазом служил размеренно, на проповедях много не говорил. Жил он на Петроградской стороне, кажется, на Бармалеевой улице. Соседи о нем знали больше, чем он сам знал о себе. Икон в маленькой прокуренной комнате не было. Как-то он разоткровенничался и из-под шкафа достал большую запыленную фотографию выпуска духовной семинарии, где он был виден в ряду других семинаристов-выпускников. Был он какой-то не свой, чужой. Исповеди проходили общим чином, беседы с прихожанами с глазу на глаз не одобрялись. Но однажды, положив епитрахиль на голову мамы, он тихонько спросил: «Тамара Васильевна, а где вы работаете?» Мама вынуждена была нарушить принятый в церковной жизни закон послушания и ответила: «Отец Михаил, это к исповеди не относится». Мама занимала высокую должность на военном заводе. Как только ее хранил Господь!
Как-то после всенощной накануне большого праздника народ толпой вышел из храма, шли по берегу реки Смоленки на трамвай № 11. Мама с восторгом сказала: «Какое счастье, столько народу пришло в храм!» На это незадачливый батюшка отец Михаил («старый», как мы называли его между собой) заметил, что во время войны много мужчин погибло на полях сражений, вот женщины и приходят в церковь посмотреть на священников. Моя мама не растерялась и ответила, что на мужчин смотреть лучше на пляже, а в храме в лице священника мы видим образ Христа.
Другой отец Михаил был совсем иного склада, по выражению писателя В.Н. Лялина, священник «высокой пробы». Он был молод, красив, вьющиеся каштановые волосы обрамляли благородное лицо. Во время проповеди, отрываясь от листа бумаги (копия находилась в епархии и у уполномоченного, для слежки), он горячо говорил о действии Святого Духа в современном мире, о благодати Господней, о молитве за ныне живущих и погибших в тяжкие годы войны. В это время его глаза светились каким-то янтарным светом. В своей поэме Владимир Солоухин пишет, что Свет Небесный
Костром горит, огнем манит в ненастье,
В словах сквозит и светится из глаз.
Отец Михаил был удивительно талантливым проповедником и через кордоны запретов старался донести до нас Христову Истину в том свете, который оставили нам апостолы. Его старший сын Ника сослужил с ним в алтаре, на нем был старенький дореволюционный стихарь, в котором он выглядел истинным служителем Церкви. Несмотря на малый возраст (ему было лет 8), он был очень серьезен, собран, делал всё четко и правильно. Во время Пасхальной седмицы было видно, как он сосредоточенно стоял недалеко от Престола, углубленный взгляд свидетельствовал об искренней молитве, какая только могла быть в его детском чистом сердце.
Братик Ники был значительно младше его. В легкой сусликовой шубке он смело, раздвигая локотками плотно стоящих прихожан, продвигался к солее. Пожилая женщина, охая и причитая, двигалась за ним: «Ах ты, батюшки, подожди же, куда ты?! Вот я тебе!» Достигнув цели своего путешествия по храму, он хозяйственно окидывал взглядом прихожан и, немного постояв, так же исчезал в обратном направлении. Семья отца Михаила жила на Малом проспекте Васильевского острова, занимала две маленькие комнаты. Малыш любил кататься на большой старинной двери с латунной ручкой, открывая и закрывая ее. Нянюшка постоянно ворчала на него, а он говорил: «Не ругайся, стану митрополитом – буду за тебя молиться».
После Литургии матушка отца Михаила шла с детьми в по основной дорожке кладбища. Раиса Владимировна тяжело носила третьего ребенка, часто уставала, садилась на скамеечку около больших белых мраморных крестов могил Обер-Боярских, а Ника стоял в очереди в часовню со своим другом Валентином. Большеголовый, небольшого роста, он отличался от своего приятеля. Я была старше их года на три и смотрела на них несколько свысока, понимая, однако, духовную высоту этих мальчиков. Они много говорили о самых радостных вещах, речь Ники удивляла своей размеренностью, логичностью, не по возрасту глубокой и ладной.
Однажды мы узнали, что на отца Михаила (младшего) пришел непомерный налог – хоть в долговую яму залезай, за несколько лет не расплатиться! Несколько надежных прихожан тайно организовали сбор денег, в списках значились только имена жертвователей. Нужная сумма была собрана, и так выкупили мы своего батюшку!
Иногда из глубокой памяти всплывают эпизоды из истории Смоленского прихода, которые свидетельствуют о глубокой вере нашего народа – многострадального, но милостивого и понимающего беду и скорбь ближнего.
Как-то раз отец Михаил (младший) обратился к приходу со скорбными словами. Его шестилетняя доченька болела тяжелым гриппом, затем корью с тяжелыми осложнениями. Врачи констатировали полную потерю зрения.
Решили отслужить молебен всем приходом. Все встали на колени перед Смоленской иконой. Искренне молились об исцелении малышки.
Решили отслужить молебен всем приходом. Все встали на колени перед Смоленской иконой Божией Матери. Искренне молились об исцелении малышки, многие просили со слезами, особенно когда пели «Царице моя преблагая». На очередных службах прихожане участливо спрашивали: «Как там наша маленькая Леночка?» «Получше», – отвечал батюшка. Ребенок обрел зрение, но какой-то дефект остался и напоминал нам об этом событии. Может быть, со временем и это прошло.
Священникам сослужил диакон Николай Кузьмич Обер-Боярский. Рассказывали, что он служил до революции в Гатчине, где пел императорский хор и молился государь Николай II. Говорили об этом тайком, ибо такая биография могла повредить всей его семье. Я очень любила его жену Наталию Ивановну. Она заведовала библиотекой Академии художеств с незапамятных времен. Она часто рассказывала, как во время всех войн хранила все рисунки, все фолианты о живописи и даже авторефераты сотрудников академии. Во время блокады Ленинграда она не сожгла ни одной брошюры, замерзая в обледеневшей библиотеке. Я жадно слушала ее рассказы. Я преклонялась пред этой полной, доброжелательной женщиной. Что сталось с Кирой Николаевной – дочерью Наталии Ивановны и диакона Николая? Где Наташа, их внучка? Очень бы хотелось узнать, но я сама сейчас стара и не имею возможности выехать в архивы и воздать должное людям, сберегавшим наше российское достояние.
Со временем отца Михаила (младшего) перевели, кажется, в Преображенский собор, у нас не было моды переходить за священником в другой приход без веской на то причины.
Отца Василия сменил жесткого нрава настоятель, нетерпимо относившийся к человеческим слабостям. Правда, при нем была проведена большая реставрация стен и росписи. Мы увидели изображения евангельских событий во всей их красоте.
Вечерние богослужения в храме Смоленской иконы Божией Матери начинались в 18:30, так как многие работали до 18:00, заводы заканчивали работу по гудку в 17:00.
Хор в храме был скромный. Регент, отставной солдат небольшого роста с поврежденной ногой, управлял хором, держа правую руку около усов, а левой регулировал такт пения. Я выросла в музыкальной семье, еще до войны меня брали на концерты в Капеллу, где пели мои двоюродные братья в хоре мальчиков. Очень хотелось, чтобы наш хор пел лучше.
Долгое время единственным псаломщиком в храме был инженер Владимир Павлович, до войны он работал с моей мамой на одном заводе. На фронте ему оторвало половину лица, но сохранились голосовые данные. На лице он постоянно носил большую черную повязку. Читал он четко, размеренно; поражал приятный тембр его голоса. Когда я готовлюсь к Причастию и читаю предпричастные молитвы, у меня до сих пор звучит его молитвенный голос. Отца его расстреляли задолго до войны, и мать осталась с одиннадцатью детьми: всем она дала образование, а внуки ее пополнили плеяду ученых и работников искусств. Некоторые до сих пор работают в Эрмитаже.
Четверг в храме был особенным днем. Вечером после вечерни всем миром пели Акафист Божией Матери. Возможно, четверг был определен потому, что в среду многие ездили в Никольский собор на акафист святителю Николаю. Никольский собор никогда не закрывался, и богослужения в нем шли даже в блокаду. Икосы пели все вместе, все 13 «Радуйся». Акафисты тайно на работе печатала на машинке прихожанка Таисия, некоторые экземпляры были подписаны ее рукой, красивым каллиграфическим почерком.
Памятники. Красота церковная и варварство безбожное
Кладбище – место особое, место печали, молитвы и памяти. Постыдно стать иванами, не помнящими родства. Не все, но многие из нас – питерцы, петербуржцы, а значит, родные нам те, кто покоится в этой святой земле Смоленского кладбища, которое является оазисом среди большого города. Это место памяти, насчитывающее не одно столетие. Основано оно в середине XVIII века и названо так в честь жителей Смоленска, трудившихся на строительстве Санкт-Петербурга и ложившихся в его землю. Благодаря им была построена церковь в честь Смоленской иконы Божией Матери в 1794 году архитектором Львовым, и сама блаженная Ксения тайно принимала участие в строительстве храма. Смоленское кладбище – мемориал, хранивший высокую культуру захоронения, надгробных памятников и скульптуры. Здесь было захоронено много знаменитых и достойных людей: художники Крамской, Н. Ге, писательница Лидия Чарская… По преданию, здесь была похоронена няня А.С. Пушкина Арина Родионовна. В день Смоленской иконы Божией Материя, 10 августа 1921 года, после отпевания в церкви Воскресения Христова здесь был похоронен великий русский поэт Александр Блок (в 1944 году его череп был перенесен на Литераторские мостки).
В крест когда-то были вмонтированы эмалевые иконы – чья-то алчная рука выломала их себе на потребу…
Надгробные памятники не только сохраняли память об усопших, но и несли в себе глубокий духовный поучительный смысл. Направо от входа высится величественная гранитная скала с небольшим железным крестом на вершине, в отверстия которого когда-то были, вероятно, вмонтированы эмалевые иконы – чья-то алчная рука выломала их себе на потребу. Склон монумента представлял путь, состоящий внизу из семи ступеней, – вероятно, это земной путь семилетнего младенца, по ним очень легко подняться вверх; дальше дорога была широкая, пологая: наверное, это был путь отрочества; затем гладкая дорога устремлялась круто вверх, по бокам вертикальные полосы обрыва; еще выше – путь становился крутым, скользким, и к самому кресту проходила узкая, почти вертикальная тропинка. Непросто земному путнику добраться до креста, до Царствия Небесного.
На кладбище было много склепов с изящной наземной постройкой в виде часовен. Красивый чугунный каркас окружен искусно выполненной металлической сеткой. Сверху это надмогильное сооружение было покрыто металлической кровлей. Надгробные памятники поражали своей красотой и изяществом. Перед алтарной стеной храма на одной из могил стоял огромный гранитный гроб на каменных лапах дикого зверя. Гроб сверху был покрыт множеством необыкновенно красивых в натуральную величину роз. Тонкие лепестки были сделаны из гладкого фарфора – сочетание великого искусства, трудолюбия и профессионализма. Через некоторое время я вновь навестила этот памятник и с ужасом увидела остатки разбитых цветов – жестокость и варварство, граничащее с безумием.
За часовней Ксении Блаженной, в сторону Малого проспекта, до сих пор стоит величественный монумент в память о погибших моряках. В центре полуовальной гранитной стены – поясной образ Спасителя работы В.М. Васнецова. Однажды, прикладываясь после богослужения к этой мозаичной иконе, мы в отчаянии увидели разбитый лик Христа – последствие невежества, злобы и атеизма. Неоднократные попытки реставрации не увенчались успехом: выражение лика Спасителя восстановить не удалось. Однако похожий образ в округлой нише, созданный тем же автором, сохранился на западной стене часовни Ксении Блаженной: вначале он был закрашен краской, а затем был закрыт округлым железным листом, и это спасло его от власти стихий и людской дерзости.
Рассказывали, что ночью сюда привезли 40 священников и зарыли их живыми. До самого утра слышны были их крики и стоны.
Недалеко от монумента погибшим морякам стоит скромная могила блаженной Ирины Гатчинской; кто она была, мы не знали, но благоговейно подходили к кресту, целовали его. Ближе к храму Смоленской иконы Божией Матери стояла часовня; чугунная основа строения надежно держала железную кровлю над могилой, а затейливая железная сетка была натянута на ее стены. Это могила блаженной Анны. На пути к блаженной Ксении люди заходили на эту могилу, молились, а вокруг часовенки всегда была протоптана тропинка и зимой, и летом. Ближе к основной дорожке было очень необычное захоронение: большой холм квадратной формы, позже на этой могиле появился деревянный крест, может быть, взамен подгнившего. Жители Гавани рассказывали, что в годы богоборчества ночью сюда привезли 40 священников и зарыли их живыми. До самого утра слышны были их крики и стоны. Одна пожилая женщина видела, как на следующее утро земля еще шевелилась над несчастными. Свечей на холм в 1940-е годы не ставили, чтобы не вызывать на себя гонений властей.
Неоднократно над Смоленским кладбищем возникала серьезная угроза его ликвидации, как и многих петербургских мест захоронения. В конце 1940-х годов, кажется в 1949 году, вышло постановление о сносе могил и превращении территории кладбища в парк с аттракционами и увеселительными заведениями. Моя мама, преодолев страх, написала письма в горком партии и лично товарищу Сталину, четко аргументируя, что ликвидация такого мемориала памяти, культуры и искусства русских мастеров отрицательно скажется на нравственной ситуации в городе и стране, а игры и пляски на костях усопших – надругательство над памятью погибших во время , захороненных в братских могилах кладбища, – подорвут авторитет руководителей города и страны. Возможно, в отмене постановления сыграло роль то обстоятельство, что родители А.Н. Косыгина захоронены на Смоленском кладбище.
Могилы южной части кладбища оказались затоплены по самые верхушки крестов.
Вторая волна разрушения обрушилась на кладбище во время перестройки. В период, когда закрывались фабрики и заводы и промышленность охватывал паралич, руководителям завода им. Котлякова понадобилось расширение заводских площадей, скорее всего для коммерческих целей. Стали частично уничтожаться, а частично переноситься могилы с восточной стороны кладбища. Но тут пришла другая беда: в результате неграмотного проведения работ была нарушена очень мудрая и сложная система мелиорации кладбища, проведенная еще сотни лет тому назад. Кладбище стало тонуть в подземных водах, ранее отходивших в реку Смоленку. Могилы южной части кладбища, что около Малого проспекта, были затоплены по самые верхушки крестов и ершистых звеньев звезд у советских могил. Не зная, что делать, организаторы этого преступления оставили свою затею с расширением территории завода, который, кстати, к тому времени практически не работал. Эта жуткая картина была гениально отражена в одной из передач «600 секунд» талантливым, но впоследствии заблудившимся и предавшим Православие журналистом – Александром Невзоровым.
Другая беда перестроечного и постперестроечного времени – безоглядная продажа мест на кладбище и уничтожение старых могил под предлогом того, что за ними не ухаживают. Часто род человека пресекается не по его вине, и разве справедливо выбрасывать из могилы и ругаться над памятью человека, который, может быть, украшал наш город и защищал его?
И наконец, постоянный бич Смоленского кладбища – кража старинных надгробий. Со временем старинные памятники стали расхищаться, вывозились мраморные скульптуры ангелов, исчезали гранитные массивные плиты, мраморные аналои с искусной вязью письма с изображением бахромы и каменных кистей.
С вывезенных надгробий стирали старые надписи. Ставили эти памятники своим сановным сородичам, а иногда и самим себе, заранее.
Мне вспоминается рассказ замечательного церковного писателя (к сожалению, уже покойного) Валерия Лялина о том, как в ленинградской больнице помирал один грузин. Его приятели по промыслу называли его Лялик. Он занимался перевозом в Грузию памятников с петербургских кладбищ, в основном со Смоленского как самого богатого и сохранившегося до наших дней. Промысел был очень выгодным. Богатые грузины охотно у него скупали этот бесценный товар, стирали старые надписи и ставили эти памятники своим сановным сородичам, а иногда и самим себе, заранее, чтобы потом домочадцы при его захоронении не обмишурились. Дело шло лихо, никто не мешал и не вмешивался в этот зарождавшийся бизнес. С памятников стирались старые надписи, наносились новые, их помещали над могилой в особое строение, где круглые сутки горел свет и играла музыка.
Находясь в больнице, Лялик много шутил, заигрывал с молоденькими медсестрами, но дела его были плохи. Почки и печень не выдержали его разгульной жизни, и, несмотря на все старания врачей, он умер. Его перевезли в Грузию и там со всеми почестями похоронили на знатном кладбище у родного села. После этого начались страшные события в селении: падеж скота уничтожил все стада, град побил урожаи и наступил голод, молодые женщины умирали в родах, мужчины погибали в дорожно-транспортных происшествиях, болели неизвестными до того болезнями и умирали. Селяне поняли, в чем причина их бедствий, выкопали из могилы знаменитого поставщика памятников и похоронили далеко от своего села.
История весьма поучительная. Воистину Бог поругаем не бывает, и осквернители могил получают свое возмездие если не в сем веке, то в будущем, а временами и здесь, и там. И мы уже сейчас расплачиваемся за безумное молчание всея земли, за оскверненные гробницы, за утраченные произведения нашей культуры, за попрание памяти наших праотцев и соотечественников. И дай Бог, чтобы мы не платили за это ТАМ.
Смоленское кладбище было учреждено по указу Сената на Васильевском острове в 1756 г., хотя существуют свидетельства, что захоронения на этом месте существовали и ранее. О происхождении названия кладбища историки спорят и сегодня. Некоторые считают, что оно связано с тем, что здесь изначально поселилась артель рабочих, пришедших на строительство Санкт-Петербурга. Невыносимые условия труда и суровый северный климат свел многих из них в могилу. Умерших хоронили на берегу Черной речки, нынешней Смоленки. Но, скорее всего, название кладбища, как, впрочем, и речки, закрепилось после завершения строительства храма во имя Смоленской иконы Божьей Матери. Согласно преданию, этот чудотворный образ был написан апостолом Лукой. Византийский император Константин Багрянородный благословил иконой, которую по-гречески называли Одигитрия ("путеводительница"), свою дочь Анну, отправлявшуюся в дальний путь: греческая царевна стала женой черниговского князя Всеволода Ярославича. Сын Анны, князь Владимир Мономах, перенес икону в Смоленск.
Дошедшая до наших дней каменная была построена по проекту архитектора А.А. Иванова в 1790 г.
Начиная с XVIII в. на кладбище хоронили не только простой люд, но и выдающихся деятелей русской науки и искусства. Были образованы площадки Академии наук, Академии художеств, Александринского и Мариинского театров, Морского и Сухопутного кадетских корпусов, Горного института, университета. В дореволюционной России Смоленское кладбище было одним из самых больших - к началу ХХ в. число погребенных достигло около 700-800 тысяч человек.
Смоленское кладбище всегда славилось благотворительной деятельностью. В XIX в. при кладбище действовала для вдов и сирот духовенства, вдовий дом, дом трудолюбия, церковно-приходская школа, епархиальный приют для детей воинов, погибших в японскую войну. В 1930-х гг. разрабатывались проекты упразднения Смоленского кладбища. Именно в этот период могилы многих известных художников, артистов и писателей были перенесены на другие ленинградские кладбища, а целый ряд исторических захоронений, к сожалению, был безвозвратно утерян.
Считается, что именно на Смоленском кладбище была похоронена няня А.С. Пушкина Арина Родионовна Яковлева. И хотя точно установить, где находиться ее , не удалось, рядом с воротами висит мемориальная доска, свидетельствующая о данном факте.
В западной стороне кладбища располагается знаменитая Блоковская дорожка, где поэт был похоронен в 1921 г. Правда, сейчас, его могилы в этом месте нет - в 1944 г. прах поэта был перевезен на Волковского кладбища. Поэтому в день памяти Александра Блока почитатели его творчества собираются и на Волковском кладбище и около памятного камня на Смоленском кладбище.
Смоленское кладбище, серьезно пострадавшее во время катастрофических наводнений 1777 и 1824 гг., осталось, однако, в числе наиболее крупных и извесных петербургских некрополей. Уже к концу XIX в. число похороненных на Смоленкском православном кладбище доходило до 400.000 человек.
Для петербуржцев Смоленское кладбище в первую очередь связано с глубоко почитаемой Ксенией Блаженной. Ксения Петербургская жила, предположительно, в средине-второй половине XVIII в. Когда ей было 26 лет, ее муж, певчий церковного хора, внезапно умер без христианского покаяния. Это событие так потрясло бедную женщину, что она отказалась не только от своего звания и имущества, но и имени. Ксения приняла имя своего супруга, оделась в его одежды и прошла под его именем весь крестный путь. Днем она скиталась по улицам Петербурга, а по ночам выходила за город в поле, и там молилась до самого рассвета. Вскоре люди заметили, что безумные речи Ксении полны глубокого смысла и пророчеств, а сама полубезумная нищенка обладала даром исцеления. К ней стали приводить больных и детей. Торговцы старались угостить Ксению чем-нибудь, т.к. заметили, что если Ксения возьмет хотя бы, к примеру, булочку, то торговцу целый день будет сопутствовать удача. Петербуржцы наперебой зазывали нищую в свои дома, т.к. считалось, что если Ксения примет приглашение, то хозяев ждет счастье и процветание. Бездомная странница прожила около 70 лет и была погребена на Смоленском кладбище, где в свое время помогала строить церковь иконы Божьей Матери. Сначала над могилой юродивой был только земляной могильный холмик. Через несколько лет он исчез - многочисленные паломники, желавшие унести частичку земли, разобрали его до основания. Насыпали новый холм, но его постигла та же участь. Тогда на могилу положили каменную плиту, которая вскоре тоже была разбита на маленькие кусочки и разобрана верующими. Это повторялось не один раз. над могилой Ксении Блаженной была возведена в 1902 г. по проекту архитектора А.А. Всеславина. К лику святых Ксению Петербургскую причислили в 1988 г. (днем ее памяти определили 24 января - 6 февраля по гражданскому календарю), в это же время отреставрировали и заново освятили часовню, которую и в советские годы ежедневно посещали сотни верующих.
Общее число погребенных на Смоленском кладбище - около миллиона петербуржцев. Некоторые из них: ученые В.В. Петров, П.П. Семенов-Тян-Шанский, Н.Н. Зинин, В.М. Севергин, В.Я. Буняковский; художники В.Е. Маковский, А.Д. Кившенко, К.Я. Крыжицкий, В.К. Шебуев, Н.Н. Дубовский; архитекторы В.А. Глинка и А.Ф. Щедрин; оперные певцы О.А. Петров и А.Я. Петрова-Воробьева; контр-адмиралы И.А. Куприянов, А.Ф. Можайский и В.А. Римский-Корсаков; вице-адмирал С.С. Нахимов и многие другие.
Был дождь, но он не стал помехой для прогулки. И вот рассказываю.
Васильевский остров. У него множество легенд и мифов. Начиная с самого названия. Не говоря уже о людях, проживавших на нём.
Откуда пошло имя острова существуют, по крайней мере, 2 легенды. Название Васильевский известно ещё с XV века и связано с именем новгородского посадника
Василия Селезня, казнённого Иваном III в 1471 году.
А в XVIII веке появилась легенда о том, что «сей остров получил своё название от Артиллерии поручика Василия Кочмина, имевшего команду в шанце на том острову и получавшего приказы всегда с подписью: к Василию на остров».
До основания Петербурга остров имел ещё и финское название Хирвисаари (что означает – Лосиный остров). В XVIII веке делались неоднократные попытки изменить имя острову. Был он и Княжеским или Меншиковским – по имени владельца светлейшего князя. В 1727 году уже при Петре II, был издан указ именовать остров Преображенским, так как предполагалось перевести сюда Преображенский полк. В 1730-х годах на Стрелку Васильевского был перемещён порт.
Размеры Васильевского острова не маленькие: площадь около 1100 га. Наибольшая протяжённость с севера на юг 4,2 км, а с запада на восток – 6,6 км. Расположен он между Малой Невой, Невой, Финским заливом и рекой Смоленкой.
Вот к реке Смоленке мы и направимся сегодня. Вода в реке чёрная как смоль. Ответвляется она от Малой Невы, немного ниже Тучкова моста, и через 3,5 км впадает в Финский залив. Несёт свои воды река меж двух островов: Васильевского и Декабристов (бывший Голодай). В середине XVIII века называлась Чёрной, затем Глухой, а с 1864 года стала именоваться Смоленской, а затем и просто Смоленкой (по названию Смоленских кладбищ на её берегах.). Её берега соединены тремя мостами.
Ещё совсем недавно звенели трамваи тут, а нынче только шорох крон. Три столетия назад, когда строился Петербург, пригнали рабочую артель из Смоленска, на остров. Люди, изнуряемые тяжким трудом, не проживали долго. Умерших свозили на берег реки, где и образовалось к 1738 году кладбище, получившее своё название от тех выходцев из Смоленска, кто нашёл тут последний приют. Но и тут опять же есть место легенде. Теперь уж и не установишь достоверно, что дало имя кому: кладбище по имени реки или наоборот. Но это не столь уж и важно!
За 200 с лишним лет сложился комплекс кладбища не менее почитаемый, чем Александро-Невская лавра. На его территории расположены 3 храма и часовня. Одна из них – церковь Пресвятой Троицы – не дожила до наших дней.
В 1829 году пришлось разобрать пострадавшую от страшного наводнения 1824 г. старую деревянную Смоленскую церковь. На ее месте стараниями протоиерея Кочетова и отставного подпоручика Лебедева был заложен каменный храм. 20 ноября 1831 года его главный алтарь был освящен во имя Святой Живоначальной Троицы; 13 февраля 1832 года на хорах церкви был освящен придел во имя Михаила Архангела, а 21 февраля того же года - придел под сводами церкви во имя Мучеников Сергия и Вакха.
В приделе Михаила Архангела висели иконы кисти Боровиковского. У входа в церковь находилась могила этого известного живописца; у восточной стены церкви был похоронен знаменитый актер Петр Андреевич Каратыгин.
В 1904-1905 гг. Троицкая церковь была перестроена и расширена. Ее главный алтарь был вновь освящен во имя Святой Троицы 21 июня 1905 года, а придел во имя Михаила Архангела перенесен в подвальный этаж, соединен с приделом во имя Святых Сергия и Вакха и освящен 21 февраля 1905 года.
Храм закрыт 15 февраля 1932 г. и снесен летом того же года. Прах Боровиковского и Каратыгина перенесены в Некрополь мастеров искусств на территории бывшего Лазаревского кладбища Александре-Невской лавры.
На её месте теперь красуется белоснежная часовенка в которой всё время горят свечи на ветру.
Две другие – выстраиваемая практически заново церковь Воскресения Христова, В 1857 кладбищу отвели у Малого проспекта большой участок, на нем решено было выстроить каменную Успенскую церковь, проект которой в 1862 составил Д. И. Гримм (ранее это сделал А. М. Горностаев). Здание должно было воспроизводить в уменьшенном виде царьградский храм святой Софии. Хотя в следующем году этот проект был переработан архитектором А. Т. Жуковским, в 1864 все-таки утвердили проект Гримма. Однако средств на постройку собрать не удалось.
Прошло много лет, и протоирей Алексий Иоаннович Сперанский, настоятель Смоленской церкви, поручил архитектору В. А. Демяновскому создать новый план в стиле "нарышкинского" барокко. 16 июня 1901 трехпридельный храм по этому проекту был заложен митрополитом Антонием (Вадковским) близ кладбищенских ворот, на месте деревянного дома. Строительство, несмотря на возникшие сложности, длилось всего два года и обошлось в 200 тыс. руб.
16 и 30 июня 1903 были освящены боковые пределы Божией Матери "Утоли моя печали" и Всех святых, а 2 мая 1904 – отделенный от них глухими перегородками главный. Золоченый барочный иконостас вырезали по рисунку зодчего в мастерской П. С. Абросимова, образа написал академик А. Н. Новоскольцев. Он же был автором больших наддверных картин. Алтарь украшала мозаика по эскизу В. М. Васнецова.
В подвале были сделаны двухъярусные бетонные склепы для 176 захоронений.
Церковь закрыли в январе 1930 и переделали под общежитие.
В 1977 в обезображенном здании решили устроить насосную станцию. В ходе работ в подвале были сломаны своды и сделаны металлические конструкции. В 1989 эти работы остановили.
В 1995 храм отдали под подворье Новоиерусалимского монастыря, но вскоре возвратили Смоленской церкви.
В этой церкви 10 августа 1921 года отпевали Блока.
Ещё одна церковь. Церковь иконы Смоленской Божией Матери открыта для прихожан.
Среди всех построек кладбища самая известная и старинная – церковь иконы Смоленской Божией Матери. Первый ещё деревянный храм освятили в 1760 году. Спустя 16 лет протоирей Георгий Петров, настоятель церкви, собрал средства для строительства каменного храма. По проекту академика архитектуры Алексея Алексеевича Иванова и была возведена церковь.
Иконостас для неё вырезали охтинские мастера во главе с Яковом Дунаевым. Известные мастера кисти И.А.Акимов и Г.И.Козлов писали храмовые иконы.
И тут не обошлось без легенды. Легенда рассказывает нам о помощи Блаженной Ксении в строительстве.
Трудились каменщики из дня в день не покладая рук что бы закончить строительство в срок. Для удобства каждый раз заготавливая для новой кладки и кирпичи на лесах. Однажды, придя на работу по утру обнаружили заготовленные кирпичи уже в нужном месте. Удивились они: кто бы мог принести их сюда, ведь никто не работал ночью. Так повторялось некоторое время. Решили тогда каменщики узнать, кто же тот таинственный помощник, и, спрятавшись, остались караулить. Каково же было их удивление, когда они увидели как появилась некая женщина, уложила в подол одежды много кирпичей и полезла вверх, на леса… До самого утра без устали она трудилась, не боясь сорваться вниз, словно не чувствуя усталости. И лишь на рассвете, строители храма смогли узнать Ксению Петербургскую.
Молва разнеслась по всему городу. Ведь ещё при жизни она прославила себя добровольным подвигом «юродства ради Христа». Скончалась Ксения в возрасте 71 года. По её завещанию на её могиле было начертано: «Кто меня узнает, да помянет мою душу в спасении души своей» Люди приходили с мольбами на место упокоения Ксении. И брали землю с могилы святой. Даже когда положили плиту каменную отковыривали по кусочку. Брали люди с собой землю и оставляли взамен денежку. На скопившиеся средства решили построить на месте захоронения каменную часовню.
В начале XX века, в 1902 году, архитектором Всеславиным часовня была перестроена в русско-византийском стиле. Несмотря на то, что в 1940 году часовню закрыли, к её стенам продолжали приходить люди. В 50-е годы пытались в часовне организовать и сапожную мастерскую, и скульптурную артель. Но дела там не шли. И, наконец, в 1983 году часовню вернули верующим. Начались реставрационные работы.
Русская Православная Церковь Заграницей (такое написание слова принято в канонической литературе) в 1977 году первой канонизировала святую Ксению, а 1988 году, и РПЦ причислила её к лику святых.
Во время войны ещё одно чудо происходило на Смоленском кладбище: мироточила стена у фамильной усыпальницы дворян, фамилию которых я напрочь забыла, но вы при желании найдёте её без труда.
На которой размещена икона мозаичная. Сразу после ВОВ мироточение прекратилось. Сейчас икону на ночь закрывают ставнями и она находится под неустанным видеонаблюдением. Скинхэды не раз оскверняли лик Иисуса на этой иконе.
Каждый кто идёт поклониться Ксении, считает своим долгом поклониться ещё одной святой, покоящейся на том кладбище. Не далеко от часовни – Марии Гатчинской.
Сейчас понемногу восстанавливается верхняя церковь во имя Священомученика Исидора.
Много. Очень много известных людей похоронены на Смоленском Православном кладбище. Многие надгробия просто шедевры искусства.
Часто можно увидеть экскурсию на Смоленском спешащую увидеть всё и пробежать по Блоковской дорожке. Но по мне лучше самостоятельно пройтись по дорожкам. И конечно лучше летом, но у меня была весна.
Скорбящий ангел | Вице-Адмиралу Николаю Васильевичу Копытову |
Имеет право на существование и легенда о том, что здесь покоится няня Арина Родионовна.
А мы… мы пойдём мимо церковного дома над балконом у которого маскароны в виде монашек, через Смоленский мост на другой берег реки Смоленки. Но об этом я расскажу завтра…
Использовались материалы
книг:
Зодчие Санкт – Петербурга: 18 век
Храмы Петербурга. М.С. Зимина О.О. Лихачёва.
Несколько дней со святынями Петербурга
Самые известные храмы Санкт-Петербурга. М.В.Жигало И.А,Тукиянен
Старый Петербург. М.И.Пыляев.
Сайтов.
Смоленское кладбище, как и любое другое, это, прежде всего, – библиотека человеческих судеб и самых разных, иногда невероятных, историй. Но начиналось всё тривиально – с погоста для бедняков Васильевского острова, которых нужно было где-то хоронить.
Маршрут по кладбищу обычно начинают с главных ворот, а значит и с речки Смоленки. Раньше она называлась Чёрной. Именно на берегу этой «старой» Чёрной речки хоронили местных жителей. Было и ещё одно место – Гавань. Но в силу природных условий и климата, в котором мы живем, Гавань была труднодоступной и крайне неподходящей для захоронений. Такое положение сохранялось до 1738 года, когда Священный Синод своим указом постановил организовать кладбище «между 18 и 23 линиями Васильевского острова», расчистить к нему дорогу, огородить забором и содержать новый погост из церковных доходов.
Церковь Смоленской иконы Божией матери
Почему кладбище решили назвать Смоленским? По одной из версий во время строительства города на острове поселилась артель рабочих из – вы угадали – города Смоленска. Тут они жили, тут их похоронили — собственно, над названием долго не думали. Тем не менее, это всего лишь легенда, а название кладбища, как, кстати, и речки, закрепилось после создания храма во имя Смоленской иконы Божией матери. То есть название появилось гораздо позже, чем само кладбище, — и вот почему. На территории каждого кладбища есть церковь, а на территории Смоленского кладбища никакой церкви не было — его приписали к Андреевской церкви, расположенной на нынешнем Большом проспекте Васильевского острова. Но у храма не было денег на содержание кладбища, а у Синода, который постановил это кладбище создать, не было денег на новую церковь. Построена она была только в 1755 году и была деревянной, императрица Анна Иоанновна повелела выдать деньги на её строительство из губернского бюджета (это если говорить на современный манер, а на старый – из казённого кошта губернии). Кладбище обнесли, наконец, забором, заодно отделив его ещё и каналом. Но положение кладбища и церкви продолжало быть довольно печальным – они не приносили никакого дохода и находились в упадке.
фото: Анастасия Голубничая / ИА «Диалог»
И вот тут-то, пожалуй, начинаются все истории. Положение исправил священник Георгий Петров. Его назначили «заведовать» Смоленской церковью (а значит, и кладбищем) в 1783 году. С приходом священника началась, если можно так сказать, вторая жизнь кладбища. Георгий Петров был человеком, по описаниям современников, властным, прямым и даже нахальным. Деньги на благоустройство кладбища и богадельни он доставал как настойчивыми просьбами, уговорами и унижениями, так и откровенной прямотой и хамством. При этом для своего начальства он был крайне смиренным человеком, а вот в отношениях с «сослуживцами» смиренностью не отличался, одного своего «коллегу» он откровенно «подсидел», с подчинёнными был довольно грубым, с одной стороны, с другой — совершенно за ними не следил. Но главное здесь, конечно, не его человеческие, а его деловые качества.
Во-первых, Георгий Петров добился постройки каменной церкви (её построили к 1791 году). Деньги на новую церковь собраны были отчасти из добровольных пожертвований за места на кладбище. Кстати, от строительства церкви на православном кладбище страдало кладбище «немецкое» – мост, ведущий к нему, ломали для прохода барж со строительными материалами. Правда, и чинили быстро, потому что плотничьи работы стоили относительно дёшево. Ещё одна, не менее важная, заслуга Петрова – это первый ритуальный бизнес. Георгий Петров добился открытия «траурного заведения» — места, где напрокат можно было взять принадлежности для погребальных обрядов. Это покровы, элементы траурной одежды, а также телеги – дроги. Этот бизнес, созданный в самом конце восемнадцатого века, приносил доход до 1841 года, когда с утверждением положения о кладбищах стала возможна свободная торговля погребальными принадлежностями. На средства от продажи поддерживали церковь и создали богадельню – теперь мы заходим на кладбище через арку, соединяющую два её корпуса. Дополнительный доход давала сдача кладбищенской земли в аренду под огороды, а также аренда небольших сарайчиков – под мастерские для изготовления памятников. К 1818 году Петров практически отошёл от дел и на кладбище появлялся редко. Тем не менее, именно благодаря его невероятной энергии, Смоленское кладбище приобрело те свои очертания, которые мы знаем уже в современности.
Могила поручика Чернова
Не будем отходить от ворот далеко и посмотрим на скромный памятник, спрятанный слева от церкви – небольшая колонна, увенчанная погребальной вазой. Надпись ещё сохранилась: это могила поручика Семёновского полка Константина Чернова с памятником, сделанным на средства его товарищей. За этой скромной надписью скрывается история о предательстве, чести… и классах. Дело происходило в 1825 году, знаменательном для российской истории. У Константина Чернова (человека из дворянской, но незнатной семьи) была сестра, в неё влюбился и решил жениться внук графа Орлова – Владимир Новосильцев, наследник огромного состояния. Однако мать Новосильцева решила любыми способами не допустить женитьбы сына и добилась своего, свадьбу отменили. Семья невесты была оскорблена, и старший брат вызвал несостоявшегося супруга девушки на дуэль.
фото: Анастасия Голубничая / ИА «Диалог»
«Старик-генерал Чернов сказал, что все его семь сыновей станут поочередно за сестру и будут с Новосильцевым стреляться и что если бы все семь сыновей были убиты, то будет стреляться он, старик», — современник событий, драматург Андрей Жандр.
Оба дуэлянта погибли. Похороны Чернова превратились в демонстрацию – товарища провожали его друзья по Северному обществу, многие в знак протеста весь путь похоронной процессии шли пешком, без экипажей. Своеобразная похоронная «акция» стала ответом аристократическому миру, жившему по своим законам. Здесь надо заметить, что декабристы, многие из которых были друзьями Чернова, также (по одной из версий) нашли свой покой на Смоленке — на острове Голодай, который теперь называется островом Декабристов.
фото: Анастасия Голубничая / ИА «Диалог»
Часовня Ксении Петербургской
От трагедий перейдём к чудесам (хотя и не бросим трагических историй). Одна из главных достопримечательностей кладбища – часовня Ксении Петербургской. По легенде 26-летняя Ксения после смерти своего мужа облачилась в его одежду, отдала свой дом и состояние соседке Прасковье Антоновой, завещав раздать всё имущество бедным. Предание гласит, что она помогала построить Смоленскую церковь, таская по ночам тяжёлые кирпичи на строительные леса. По ещё одной легенде Ксения предрекла кончину императрицы Елизаветы Петровны и Иоанна Антоновича. Предсказывала она и простым горожанам — купчихе предсказала кончину, говоря: «Зелена крапива, но скоро увянет», а одной бедной девушке - замужество (этим, конечно же, все предсказания Ксении не ограничиваются, на перечисление всех чудес ушла бы небольшая книжка). Сейчас к часовне Ксении приходит множество людей – и верующих, и желающих поверить. Автору этого текста дали совет для исполнения желания обойти часовню три раза, не переставая думать о загаданном, а потом помолиться и поставить свечку в самой часовне. Работает ли это – автор гарантию дать не может, поскольку не проверял совет на практике.
Могила «дедушки русского романса» композитора Титова
За часовней (по правой стороне, прямо и направо) — могила дедушки русского романса. Опознать её легче, чем найти. Кто же такой этот «дедушка русского романса»? Композитор (и генерал-лейтенант) Николай Титов, сделавший жанр романса популярным в 20-40-х годах XIX века. В семье композитора было традицией сочетать армейскую службу с сочинительством музыки. Николай Титов начал заниматься музыкой довольно поздно даже по нынешним меркам – к 19 годам, при этом музыкальное образование его было довольно обрывочным. Однако это не помешало дилетанту сочинить более 60 романсов на стихи поэтов того времени, в частности, и таких классиков, как Пушкин и Лермонтов. А прозвище «дедушка русского романса» дали тогда ещё совсем не дедушке, а юноше, другие классики – композиторы Александр Даргомыжский и Михаил Глинка, дружившие с Титовым.
фото: Анастасия Голубничая / ИА «Диалог»
Могила писательницы Чарской
Недалеко от могилы Титова похоронена ещё одна петербургская знаменитость – писательница Лидия Чарская. Могила совсем скромная – белый металлический крест и ограда. Жизнь Лидии Чарской является примером того, как безжалостно время умеет перечёркивать, а колесо истории — уничтожать. В начале ХХ века Чарская – знаменитая детская писательница, книги которой имели громадный успех как у юных читателей, так и у взрослых. Писать актриса Александринского театра начала от безденежья – статьи и переводы приносили небольшой доход, а вот первое произведение, «Записки институтки», принесли ей славу и популярность. Всё зачеркнула революция. В 1920 году книги её были запрещены, они подлежали изъятию из библиотек и сожжению.
«Чарская отравляла детей тем же сифилисом милитаристических и казарменно-патриотических чувств», — злобные слова не менее знаменитого писателя Корнея Чуковского¹.
Над героями книг писательницы учащиеся 1920-х готов устраивали показательные суды. Лидия Чарская умерла в нищете и безвестности в 1937 году, но труды её не остались забытыми. По крайней мере, уже который год на могиле писательницы появляются всё новые цветы.
фото: Анастасия Голубничая / ИА «Диалог»
Могила «40 мучеников»
От трагедий – к мрачным сюжетам. В противоположной стороне, на Блоковской дорожке – небольшая могила с надписью «40 мученикам». История появления этой могилы – городская легенда, согласно которой в послереволюционные годы борьбы с церковью ночью на кладбище привезли сорок священнослужителей. Им предложили либо отказаться от веры, либо принять смерть. Церковники выбрали последнее – и были заживо погребены в братской могиле на территории Смоленки. Дальше в легенде говорится о страшных криках, которые слышали жители окрестных домов, о «ходившей» земле, и о том, что когда первый луч солнца упал на могилу – крики прекратились. Документального подтверждения массовой казни служителей церкви именно в этом месте нет. Кстати, в истории православия уже был случай с сорока мучениками, но повлияла ли эта история на создание жуткой притчи Смоленского кладбища – сказать сложно.
Могила Блока
Одна из главных достопримечательностей кладбища – могила Александра Блока. Впрочем, это уже бывшая могила поэта, его прах перенесли на Литераторские мостки Волковского кладбища в 1944 году. И вот тут-то начинаются загадки, легенды и версии. Одна из самых знаменитых – версия журналиста Александра Невзорова с участием ватника и химического карандаша. Согласно Невзорову, представители организации, которая должна была перевезти останки Блока, не явились в назначенный день. Поэтому прах, который уже успели достать из могилы, был завёрнут в ватник, на котором химическим карандашом написали «Блок». Спустя неделю ватник с приметной надписью обнаружили на местном стороже, именно эту одёжку в итоге и перезахоронили на Волковском.
Другая версия, которая кажется куда более правдоподобной, принадлежит известному исследователю Блока Дмитрию Максимову, рассказ о ней можно найти у академика Лихачёва. «При этом событии (перезахоронении Блока – ИА «Диалог» ) присутствовал Дмитрий Евгеньевич Максимов. И ведь перезахоронили только череп Блока. Дмитрий Евгеньевич нёс череп Блока, потому что остальным, очевидно, было противно его нести, они боялись, а он не боялся. Он нёс череп Блока в платке и по дороге пальцем из глазниц выковыривал землю. Ему показалось, что так будет лучше. И тогда его остановили и сказали: «Вы выковыриваете прах Блока. Это нельзя делать». (У него есть воспоминания об этом перезахоронении.) И «могила Александра Блока» - это чужая могила, какого-то барона (я забыл его фамилию). В эту чужую гробницу, в этот чужой склеп и поместили череп Блока. Один череп. Всё остальное осталось там, на Смоленском кладбище, рядом с матерью, и было сровнено с землёй», — ученый. Впрочем, даже в случае с причинами перезахоронения существуют разные версии: одни обосновывают процесс плохим состоянием могилы поэта, другие – политическими решениями.
Могила офицеров, погибших при взрыве в Зимнем дворце
На Смоленке немало и братских могил. К примеру – захоронение офицеров, погибших при взрыве в Зимнем дворце в 1880 году. В результате покушения на императора Александра II погибли 11 человек — нижние чины лейб-гвардии Финляндского полка, нёсшие караул во дворце. Сам император в результате этого события не пострадал – именно в этот день отличавшийся пунктуальностью Александр опоздал на обед, ко времени которого и был приурочен подрыв бомбы. Все погибшие погребены в братской могиле, а император, несмотря на угрозу, лично присутствовал на похоронах. Кстати, памятник героям-финляндцам был создан на народные деньги, однако сейчас мы можем видеть уже восстановленный монумент – разорение кладбищ в советское время не прошло для него даром.
Есть и ещё одна братская могила на Смоленском, найти которую в наши дни практически невозможно. Это захоронение рыцарей Мальтийского ордена, главой которого в 1798 году был избран российский император Павел I. Хоронили кавалеров ордена на кладбище за Церковью Рождества Иоанна Предтечи. После убийства Павла на престол взошел его сын Александр и стал поспешно уничтожать всё, что связано с орденом. Это относилось и к захоронениям членов ордена – их прах был перенесён на Смоленское кладбище августовской ночью 1807 года. Если могилу и украшало надгробие, то после нескольких наводнений, которые пережило кладбище, ныне место это считается утерянным.
Нам нравится думать о кладбищах, как о местах мистических, хранящих самые причудливые тайны и загадки. Но кладбище, прежде всего, должно напоминать о главном — какая бы ни была у нас необычная судьба, сколько бы времени нам ни было отведено и как бы продуктивно мы его ни проводили, нам всем приготовлена одна участь — стать ещё одной карточкой каталога в какой-то из огромных библиотек человеческих жизней.
Подготовила Маша Минутова / ИА «Диалог»
¹ Бен Хеллман, «Сказка и быль: История русской детской литературы», со ссылкой на «Первый всесоюзный съезд советских писателей 1934: стенографический отчёт», М., 1934